Едва в Сусе распахнул двери новый музей, как в него потянулись люди. Поначалу граждан этого старинного тунисского города на берегу Средиземного моря в музей влекло любопытство: что это придумал их земляк, прослывший здешним мудрецом за то, что работает в книжной лавке и может ответить на самые каверзные вопросы.

Коренной житель Суса Мохаммед бен Рума человек действительно просвещенный и много знает, но больше всего его интересуют история и искусство родной страны. Благо и работа среди книг способствовала его увлечению. А свои теоретические познания он подкреплял практикой, организуя небольшие экспедиции по окрестным деревням. Бен Рум собирал всевозможные предметы, рассказывающие о вековых традициях, самобытном искусстве племен и народов, населявших эту землю в минувшие века. Дома он приводил свои находки в порядок. Бережно сохраняя пыль веков, со знанием дела удалял позднейшие наслоения, описывал и систематизировал будущие экспонаты будущего музея, который мечтал создать. А когда их набралось несколько сотен, мечта осуществилась. Мохаммед отвел под коллекцию часть своего чудесного домика, расположенного в старой части города - так называемой медине. Ее главной достопримечательностью историки называют скромную круглую башню-минарет - одно из звеньев в цепи укрепленных монастырей IX века.

Сус, история которого уходит в глубь веков, не без оснований снискал славу города-музея. Еще в I тысячелетии он был известен как важный порт Карфагенского государства, хотя сам Сус, полагают исследователи, древнее легендарного Карфагена, разрушенного римлянами две тысячи лет назад и старательно стертого с лица земли. Его камни разбросали, а землю обесплодили солью. А Сусу, менее заметному, повезло. В нем органично сплелись и дошли до нашего времени культуры разных времен и народов, доставшиеся от ушедших цивилизаций. В знаменитом здешнем музее, спрятавшемся в тени мощной крепости (касба), собраны прекрасные мозаики Римской эпохи, найденные в Африке и воспроизводящие историю Суса III - IV веков. В этом арабском городе есть даже бережно хранимые христианские катакомбы, в которых специалисты насчитали почти 25 тысяч могил.

Новый музей города, по замыслу его создателя, не удаляется в далекие дебри. Значительная часть его экспозиции посвящена повседневной жизни и быту жителей Суса в начале минувшего столетия.

- Лучше узнав прошлое своего края, его историю и культуру, люди с большей любовью и интересом относятся к его настоящему, стараются беречь и продолжать его традиции, - говорил мне М. бен Рума, знакомя с экспозицией и объясняя, ради чего он затеял свое непростое дело.

А выйдя на узкую улицу-лестницу, взбирающуюся на холм, я попал в лавки-мастерские, где делают и продают изделия из кожи, меди, дерева, железа. Прямо на глазах мужчины обрабатывают камень, а женщины ткут фарашия - одеяла ярких цветов и филижи - длинные ленты, которые потом сшивают, превращая в палатки бедуинов. И в их жестах - ремесленника, с любовью и тщанием отделывающего металлическую посуду, гончара, чья амфора сохранит прохладную свежесть воды, ткачихи, связывающей узелками шерстяную пряжу, угадывались жесты их давних предшественников. И это тоже было продолжением музейной экскурсии.

Безответная любовь к маленькой Шенини

Мне никогда не хотелось в Тунис. Погонщики верблюдов, одетые в почти маскарадные, будто бы бедуинские костюмы, лениво попивающие холодную кока-колу из соседней лавки и свободно болтающие как минимум на двух европейских языках... Шумные базары, полные поддельного копеечного серебра и антиквариата, специально изготовленного для наивного туриста не далее чем вчера где-нибудь в соседней лавке за углом... Все это со временем вызывает лишь некоторую усталость и глухое раздражение, ибо там, где торгуется Меркурий, незачем метать бисер и искать загадку.

Из этого состояния нас с приятелем вывел путеводитель по Тунису, где мы вычитали про берберскую деревню Шенини, расположенную в Ксурских горах, недалеко от маленького городка Татувин. Берберы – странный народ. Хотя большинство из них мусульмане-сунниты, но существуют небольшие общины иудаистов и христиан. Арабы говорят, что берберы своими заговорами могут лечить чуть ли не от всех болезней. Североафриканские берберы упоминаются еще в древнеегипетских рукописях, они воевали и торговали с финикийцами, греками и римлянами, а само название происходит от местного «бер-абер» – «переселяться группами».

Когда-то сильный кочевой народ со своими героями и легендами теперь практически растворился в многоголосом арабском мире. Их мощные многоуровневые (иногда доходящие до восьми) укрепленные поселения постепенно разрушились, а оставшиеся были скуплены и перестроены в отели. Мужчины побросали свое кочевое ремесло, поменяв опасную роль проводника в пустыне на профессию таксиста, ожидающего очередного ленивого туриста, а женщины сменили каменный очаг на дешевую газовую плиту китайского производства. Но в Шенини, к счастью, все еще не так. Когда старый, едва державшийся на своих четырех колесах «пежо» привез нас в Шенини, солнце уже почти скрылось за горами, но жизнь в деревню, еще не отдохнувшую от беспощадного полуденного зноя, только возвращалась. Десяток детей резвился в пыли, а местные женщины в красивых клетчатых платках, важные как русские матроны, степенно направлялись к соседям в гости. Деревня встретила нас полным равнодушием, даже пара мальчишек, пытавшихся втащить осла на гору, посмотрела на нас так, как будто мы были лишь парой камней на их пути. Мы едва успели пройти через деревню и подняться на ближайший холм, как солнце закатилось за горы, и в темноте только заунывное пение муэдзина призывало правоверных берберов на вечерний намаз. Но уже часа в четыре утра истошные петушиные крики и баранье блеяние взорвали ночную тишину, и спать дальше не было никакой возможности. Наскоро позавтракав, мы спустились в деревню. Внизу кипела жизнь. Мужчины собирались к колодцу за водой, женщины разводили огонь и готовили пищу, дети гнали немногочисленных баранов на скудные пастбища. И никто, за исключением мальчугана, пытавшегося выклянчить у нас немного мелочи, не обращал на нас никакого внимания. Они смотрели как бы сквозь нас, для них мы были ничто, всего лишь деталь окружающего пространства. Никто не задавал вопросов и не хотел слышать на них ответы. Действительно, какое дело этим людям, чьи предки сотни лет водили караваны по Сахаре, до двух бледных туристов, непонятно зачем приехавших? Но это и было моим открытием.Так полюбил я Шенини – это странное место на юге Туниса, где до меня никому нет абсолютно никакого дела.